В октябре текущего года Спас-Деменская больница отмечает 110-летний юбилей, в связи с чем районная газета «Новая жизнь» публикует материалы, позволяющие читателям районки познакомиться ближе с богатой историей учреждения здравоохранения, взглянуть на прошлое глазами очевидцев.

Сегодня предлагаем вашему вниманию воспоминания Андрея Ивановича Егорова, выпускника Омского мединститута, внесшего неоценимый вклад в развитие здравоохранения нашего района: с августа 1943 г., фактически с первых дней после освобождения Спас-Деменска от фашистских захватчиков, он работал заведующим Спас-Деменским райздравотделом.

Спас-Деменск освобожден!

Я помню, как нас - выпускников Омского медицинского института в количестве 68 врачей 5 августа 1943 г. направили в освобожденные районы Смоленской, Калининской и Мурманской областей, в том числе 40 человек - в Смоленскую область.
13 августа мы добрались до Калуги, а ночью того же числа - в Кондрово, где находился Смоленский облисполком и обл-здравотдел. Утром 14 августа появились слухи, что освободили г. Спас-Деменск, начали формировать бригаду медицинских работников для этого района. Я из всей группы выпускников был единственным кандидатом в члены ВКП(б), поэтому моя участь была решена быстро: я назначен заведующим райздравотделом. Анна Андреевна Заборовская - главным врачом Спас-Деменской больницы, Ольга Евстафьевна Лазаренко - зав.поликлиникой, Людмила Константиновна Заякина - педиатром, Валентина Ивановна Кассар - зав.аптекой.
16 августа мы получили официальное сообщение, что Спас-Деменск освобожден. Нам была выделена полуторка из воинской части. Мы погрузили 25 комплектов белья, медикаменты, самое элементарное медицинское оборудование. Передвигаться днем было опасно: летали, обстреливали и бомбили немецкие самолеты. Поэтому вечером 16 августа мы выехали в направлении Спас-Деменска. На рассвете въехали в город. Накануне город интенсивно бомбили, многие дома еще догорали, пылали деревни Болва и Гридино.
Еще в Москве в Министерстве здравоохранения РСФСР заместитель министра товарищ Виноградов нас предупредил, что придется работать в землянках, может быть, последний свой кусок хлеба отдавать больным. Мы были готовы к этим трудностям.
Утром от военных узнал, что больничные здания целы. Я побежал в больницу, но бежать было трудно - руководитель здравоохранения района оторвавшуюся подметку туфли привязал телефонным проводом. По пути в больницу я забежал в сарай, который стоял у полуразрушенного здания Дома культуры. Там среди хлама я обнаружил еще приличные туфли, быстро переобулся в эту трофейную обувь и помчался в больницу.

К счастью,  обошлось...

Неописуема была моя радость! Пусть без стекол и почти без одной двери, но стояло каменное больничное здание и деревянный корпус - инфекционное отделение. Я оббежал оба этажа больницы, побывал на чердаке, в подвале, в каждой палате... Меня заставил задуматься и быть более осторожным представитель фронта военный фельдшер Алексеевичев, человек, уже искушенный в делах... Я до сих пор с большой благодарностью вспоминаю этого человека. Он спас нашу больницу и нас. Он сказал, что нужно проверить больницу, она может быть заминирована. Нам выделили двух специалистов-минеров. Они извлекли из печей и подвала тринадцать мин, обезвредили их.
Почти ежедневно на город налетали немецкие самолеты, обстреливали из дальнобойных орудий, но ни разу не попали в здания больницы. Мало того, 12 сентября самолет сбросил много фугасных бомб, одна из них попала под угол здания инфекционного отделения, но не взорвалась. Специалисты решили, что пока ее лучше не трогать. Так много лет мы работали под бомбой. Спустя много лет эту бомбу извлекли и обезвредили.
После разминирования мы, врачи, начали очищать помещение от мусора, особенно много было соломы, все сжигали. В огонь попадали с мусором и патроны, которые в костре взрывались, но, к счастью, никого не ранило.

Первые пациенты

В первые дни после освобождения города гражданского населения почти не было видно. 18 августа я встретил Ольгу Назаровну Никольскую, уговорил ее на должность завхоза больницы. Эта скромная энергичная женщина много сил отдала оснащению больницы хозяйственным инвентарем, посудой. Вскоре возвратившиеся из лесов медицинское работники помогли разыскать растащенное оборудование больницы: кухонные котлы, койки. Часть коек мы брали в пустующих домах, но вскоре нам пришлось их возвращать хозяевам этих вещей.
20 августа мы приняли первых пациентов. Это были в основном раненые, особенно было много детей, мы их называли «минерами». Любопытные дети, мальчишки, находя капсюли, мины, снаряды, пытались их разрядить, подрывались, многие погибали. Оставшихся в живых доставляли к нам.
Но 21 августа мы были вынуждены оставить главный корпус больницы. Его забрали для развертывания военного госпиталя. Поликлинику тоже у нас взяли, оставив один кабинет для приема гражданских больных. Нам оставили только здание инфекционного отделения.
В октябре 1943 г. после освобождения Ельни госпиталь выехал из Спас-Деменска. Нужно отдать должное командованию Западным фронтом, госпиталь нам оставил много хирургического инструментария, часть медикаментов, инвентаря.
Все мы, прибывшие врачи, не имели опыта во врачебной работе. Врачей Лазаренко и Заякину сразу же призвали работать во врачебной комиссии райвоенкомата. В больнице мы работали с А.А. Заборовской. Я оперировал, она мне ассестировала. Благо, что нас в институте основательно подготовили по хирургии. В Омске было много эвакогоспиталей. Хирургов не хватало. Привлекали на операции нас, студентов-старшекурсников, сначала в качестве ассистентов, а когда у нас появился опыт, давали работать самостоятельно.
Только 2 октября вернулись в Спас-Деменск хирург Евдокия Ивановна Репухова, которую я назначил заведующей хирургическим отделением, и Антонина Макаровна Маслова - педиатр, работать стало легче. К этому времени мы развернули больницу на 75 коек. Она была межрайонной, обслуживала Спас-Деменский, Куйбышевский и Всходский районы. Были созданы хирургическое и терапевтическое отделения, на базе их - детские и родильные койки, инфекционное отделение.

Возвращались  на пепелище

Следует сказать, что мне с первых дней руководством здравоохранения приходилось заниматься урывками. Я был зачислен в состав партийного актива. Основной моей задачей являлась работа по восстановлению руководства сельских советов и колхозов. Когда получали сообщение, что освободили какой-то населенный пункт, нас направляли туда. Необходимо было найти человека, расспросить, чем он занимался во время оккупации, и назначить его председателем сельсовета. Бывали случаи, что населенный пункт еще не был освобожден или частично освобожден, а мы шли туда. Так, 21 августа сообщили, что освободили Любунь. Меня направили туда. Где пешком, где на танкетках, где на попутной военной машине я добрался до Пузачева. Представьте себе, в полутора километрах от линии фронта в лесу появился гражданский человек при галстуке. Тогда каждый офицер, солдат требовал у меня документы... Меня в тот день арестовали и препроводили в штаб контрразведки, заявив, что в Спас-Деменске еще нет никакой советской власти, что этот документ- немецкая фальшивка. Этот товарищ позже был крайне смущен, когда подполковник штаба меня дружески приветствовал. Узнав, зачем я прибыл, сказал, что рановато я пришел, что с. Любунь освободили только наполовину, до реки, а за рекой укрепились фашисты и власовцы.
...Вся территория района была освобождена полностью только 1 сентября 1943 г. Но еще до 14 сентября наш город почти ежедневно бомбили. Отступая, фашисты и их верные псы - власовцы сжигали дотла населенные пункты. Больно было смотреть, когда возвратившиеся на свои места люди находили только торчащие печи. Они падали на пепелища, рыдали. Так, от красивого большого села Любунь остались полуразрушенные здания больницы и школы. Все деревянное сожжено. Но можно было безошибочно определить по трубам, кустикам, деревьям, колодезным журавлям, что здесь был населенный пункт. А вот в ряде населенных мест Наумовского, Лазинского, Куземского сельсоветов даже этих признаков обнаружить не удавалось...
...Когда я спросил, где село Наумово, они сказали, что вот здесь. Этому нельзя было поверить. Не было никаких хотя бы самых маленьких признаков былого жилья. Даже кирпичи и те сгорели и превратились в прах. Солдаты сказали, что не видели здесь ни одного жителя. С ними я подъехал до Больших Внегощ, где располагалось их хозяйство, откуда добрался с этими вестями до председателя райисполкома.

«Лечили»  хлебом

Жители были угнаны далеко из прифронтовой полосы. На заминированное место никто вначале не шел. Но постепенно стали возвращаться на свои родные места и строить землянки. Порой в одной землянке или немецком блиндаже помещались 3-4 семьи. Теснота, не было хлеба, мыла. Сплошная завшивленность. Люди распухали от голода. Появилось массовое заболевание тифом: сыпным, возвратным, брюшным. Больных доставляли в больницу на коровах, салазках. Вскоре появилось много малярии, водной лихорадки. В Наумовском, Лазинском сельсоветах появилось невиданное для села заболевание. Мы установили, что это болезнь бери-бери- авитаминоз из-за отсутствия хлеба... Руководство района обратилось за помощью в Калугу (шел уже конец 1944 г., когда была образована Калужская область). Был выделен хлеб и роздан бесплатно населению. Очень тяжелых больных мы госпитализировали в больницу и «лечили» там хлебом. Люди были спасены. Я рад, что мог в этом спасении принимать участие.

Справились с тифом и  малярией

Во многих населенных пунктах было сожжено не только жилье, хозяйственные постройки, но и медицинские пункты. Здания медпунктов сохранились только в Пятницком, Понизовье и Стайках (Сажинский с/с). В остальных сельсоветах мы подыскивали кое-какие помещения, иногда землянки и там открывали медпункты. Не было бань, дезкамер. А для борьбы с тифом они были крайне необходимы...
В декабре 1944 г. на областной чрезвычайной комиссии было вынесено решение о снятии меня с работы и отдаче под суд за массовое заболевание среди населения тифом. Однако местные руководители не сделали ни то, ни другое. Они мобилизовали весь партийный актив на борьбу с инфекционными заболеваниями. Тиф был вскоре побежден. Справились и с малярией. В этом нам оказали помощь общественные санитарные уполномоченные, акрихинизаторы.
Мой Спас

В 1945 г. построили Павлиновскую участковую больницу, направив туда Л.К. Заякину (Титрущенкову). Восстановили Любунскую участковую больницу. В Гайдукове (мы все называли это село Гайдуки) в приспособленном помещении открыли Гайдуковскую больницу. Постепенно колхозы помогли отстроить во всех сельсоветах помещения для медпунктов, которые мы укомплектовали медработниками.
В районной больнице вскоре организовали приемы по зубным болезням. Приехала работать врач-венеролог К. К. Гущина. В 1948 г. я получил квалификацию невропатолога, О.В. Лазаренко - рентгенолога. Прибыли молодые врачи. К. С. Иголь была сразу же направлена на специализацию по глазным болезням, а Ф.Н. Нарина - по отоларингологии. Таким образом, к 1948-1949 гг. в районе работали все основные и узкие специалисты.
С 1946 г. меня перевели на должность главного врача района, где я, совмещая эту работу с обязанностями невропатолога и межрайонного судмедэксперта, проработал до января 1950 г. Потом был переведен в Калугу на должность главного врача больницы им. Красного Креста.
Мы пережили тяжелые годы в Спас-Деменском районе. Может быть, поэтому мне дорога эта местность. Каждый раз, получая газеты и журналы, прежде всего смотрю на сводки: где мой Спас? Радуюсь, если он где-то в середине или, что бывает, к сожалению, очень редко, в первой десятке.

С гордостью храню награды

Мне запомнилась наша очень дружная партийная семья, наша дисциплинированность в работе. Мы месяцами жили и работали в сельсоветах и колхозах, помогая выполнять тяжелую работу. Только после персонального разрешения секретаря райкома т. Коваленкова два раза в месяц мы могли приехать в воскресенье помыться в бане и сменить белье. Непременным условием было то, что утром в понедельник мы должны были быть уже на месте, в сельсовете.
Трудно было организовать народ на работу, которая оплачивалась палочками, так как на трудодни (палочки) ничего не доставалось. Мне работать помогала моя специальность, профессия. Если на работу не выходили люди, ссылаясь на болезнь, я весь первый день посвящал обходу семей. Когда обнаруживал тяжелобольных, сразу же организовывал отправку их в районную больницу. Всем нуждающимся в амбулаторном лечении заказывал на свои личные деньги необходимые медикаменты. Их привозили с попутной оказией, и я раздавал их больным. Симулянтов стыдил. Никто не мог мне при этих условиях перечить. Стар и млад после лечения выходили на работу.
Такая активная связь с людьми сделала для меня Спас-Деменск родным городом, о котором я вспоминаю как о городе моей бурной врачебной деятельности. Я с гордостью храню награды, полученные за работу в Спас-Деменском районе. Среди них - удостоверение, что я решением Спас-Деменского райкома ВКП(б) и исполкома районного Совета депутатов трудящихся 23 марта 1946 г. за самоотверженный труд занесен в Книгу почета активных участников восстановления народного хозяйства Спас-Деменского района Калужской области. Это решение подписано дорогими моей памяти секретарем РК ВКП(б) Я.М. Коваленковым и председателем исполкома П.В. Поляковым».

Андрей Иванович Егоров

...Вся территория района была освобождена полностью только 1 сентября 1943 г. Но еще до 14 сентября наш город почти ежедневно бомбили. Отступая, фашисты и их верные псы - власовцы сжигали дотла населенные пункты. Больно было смотреть, когда возвратившиеся на свои места люди находили только торчащие печи. Они падали на пепелища, рыдали.