Давно закончилась Великая Отечественная война, однако родственники пропавших без вести до сих пор не знают, в какой земле лежат их близкие, что с ними случилось. Многие попали в плен на оккупированных территориях и сгинули в немецких лагерях еще в начале войны. В последние годы данные о военнопленных рассекречены и появилась возможность узнать об их судьбах. Среди сгинувших за колючей проволокой есть и уроженцы Спас-Демен-ского района, долгие годы считавшиеся пропавшими без вести. Среди них узники немецких лагерей для военнопленных – старший сержант Василий Сергеевич Александров из деревни Горы Нестеровского сельсовета, рядовые Красной Армии Филат Мефодиевич Механиков из деревни Гнездилово (попал в плен в Смоленске в 1942 году, умер в лагере для военнопленных в Польше в Люблине в 1943 году) и Николай Федоренков из деревни Жданово (попал в плен в Смоленске в 1942 году, умер в лагере для пленных в Польше в Нехлюбке в 1943 году).
Координатор гражданской инициативы по поиску родных погибших «Без вести пропавшие – Имена» Григорий Скворцов обратился в администрацию нашего района с просьбой оказать содействие в розыске родных узников немецких лагерей. К сожалению, информация о родственниках Ф. М. Механикова и Н. Федоренкова не найдена, а вот о родных В. С. Александрова удалось узнать. Мы встретились с его внуком Николаем Николаевичем Александровым, проживающим в Спас-Деменске.
- Со слов бабушки знаю, что дедушка Василий был 1915 года рождения, служил в Красной Армии в звании старший сержант где-то на западной границе с Польшей, - рассказал Николай Николаевич. – Когда началась война, он немедля посадил жену Матрену Ивановну с двумя сыновьями Колей и Толей на поезд и отправил на родину в деревню Горы Спас-Деменского района, тогда это была Смоленская область. Бабушка рассказывала, когда налетали самолеты и сбрасывали бомбы, ребятишки раскрывали над головой чемодан и прятались под ним. Бабушка жила в нашей семье, ушла из жизни в 1980 году, сын Николай (мой отец) пережил ее на два года, умер молодым в 44 года. Во время войны она получила извещение, что муж пропал без вести. Было ему в ту пору 26 лет. Она не знала, где он похоронен, плакала, что не может съездить на его могилу, и вообще не знала, что с ним стало. Одна подняла, воспитала детей, пережила военное лихолетье, вместе с другими колхозниками восстанавливала разрушенное хозяйство. По воспоминаниям бабушки немцы во время оккупации в их деревне не зверствовали. Весной крестьянам не на чем было вспахать огороды, и они обратились к немцам. Те пригнали своих сытых коней и оказали помощь. За работу попросили: «Матка, яйко». Могли иногда угостить детей конфеткой. А вот о рыжих финнах отзывалась плохо.
Бабушку Николая Николаевича Матрену Ивановну уже навряд ли кто помнит, а вот его маму Марию Ефимовну Александрову - передовую доярку Горской фермы - знали не только в районе, а и в области. За достигнутые успехи она награждена орденами Трудового Красного Знамени, Октябрьской революции и другими наградами. В настоящее время живет у дочери Ольги в Калуге. Ее детство тоже было нелегким. В 1937 году отца Ефима Левченкова по доносу соседа забрали в НКВД и где-то под Смоленском расстреляли. Дома остались жена и девять детей, один другого меньше. Половина из них умерла с голоду. Мария Ефимовна до сих пор помнит голодные обмороки, в которые падали она, ее братья и сестры.
Но вернемся к роду Василия Сергеевича Александрова. Он продолжается во внуках, правнуках и праправнуках. Как мы уже сказали, внук Николай живет в Спас-Деменске, его сын Дмитрий с семьей – в Калуге. Последний в этой ветке семейного древа праправнук Артем. Внук Василий (родной брат Николая) умер, у него остались в Калуге сын Сергей и дочь Наталья. У Сергея есть сын Константин, у Натальи – дочь Снежана. У ныне покойного внука Анатолия остался сын Виктор, проживающий в Смоленске и имеющий двух дочерей.
Думается, родным В. С.
Александрова будет интересна его трагическая судьба. Из Центрального архива министерства обороны известно, что В. С. Александров попал в плен в Минске 4 июля 1941 года, его отправили в немецкий лагерь Шталаг для военнопленных времен Второй мировой войны. Располагался он в городке Нойхаммер, после войны город вошел в состав Польши и получил название Свентошув.
По воспоминаниям узников лагеря, уже с сентября 1941 года по ночам было очень холодно. Спасаясь от холода, заключенные пытались спрятаться в единственном здании на обнесенной колючей проволокой открытой территории содержания военнопленных – бетонной уборной. В помещение набивалось несколько десятков пленных, буквально «как сельди в бочке». Из-за невероятной тесноты они могли находиться там лишь стоя и в таком положении спали, согревая друг друга. Из-за тесноты упасть было невозможно, но были и те, кто по тем или иным причинным все же падал (от общей слабости или стискивания толпой). Это была верная смерть. Несмотря на это, места на ночь в уборной захватывали еще днем. Остальным приходилось выкапывать на территории ямы в земле на два-три человека, чтобы можно было сидеть в них, прижавшись друг к другу, накрывшись шинелями или пальто (у кого были).
Почти ежедневно администрация лагеря устраивала «развлечения»: охранники перебрасывали через колючую проволоку в толпу голодных людей брюкву, служившую практически единственным питанием. Причем подобная «раздача пищи» осуществлялась всякий раз в разных местах и в разное время. Потерявшие от голода и холода разум тысячи людей метались по лагерю от одного места к другому, набрасываясь на брюкву. При этом много ям, в которых сидели укрывшиеся от холода люди, затаптывались обезумевшей толпой узников, и сидевшие в них люди погибали. На месте заторов и падения брюквы образовывались трудновообразимые свалки людей, которые пытались отбить друг у друга пищу. После чего на этих местах оставались десятки трупов и сотни покалеченных, а бугристые от ям участки местности превращались в ровные поля с торчавшими из ям вверх руками, ногами, туловищами тех, кто не успевал выбраться из ям и был в них затоптан. Однако, холод все равно заставлял людей выкапывать новые ямы.
По другим воспоминани-
ям, в октябре 1941 года в лагере кормили один раз в сутки супом из брюквы и шпината с неочищенной картошкой и выдавали 150 граммов хлеба. Несмотря на это, каждое утра на фургонах вывозили по 200 мертвецов.
Немцы создавали на всех оккупированных территориях транзитно-пересылочные лагеря для военнопленных. На каждого пленника заводили личную карточку с полным указанием имени, фамилии, даты рождения и места проживания (на снимке карточка В. С. Александрова). Из нее известно, что 24 декабря 1941 года он был в лазарете. Это дата его смерти.
Из воспоминаний узников:
- В декабре 1941 года меня привезли в Германию под город Кюстрин, в лагерь «III-С», где мне повесили нагрудный знак 15624 и направили в так называемый «лазарет», расположенный внутри лагеря и отгороженный от остальных блоков двумя рядами колючей проволоки. В «лазарете» было восемь бараков: два - для службы лазарета и шесть - для размещения больных, по 250 человек в каждом. Меня разместили в барак «С», где инфекционные больные и раненые находились вместе. Медицинскую помощь не оказывали. На нас проводили эксперименты. Вводили шприцем в левую грудную мышцу и в вену какие-то препараты. Каждую неделю мы сдавали по две-три пробирки крови, а один раз в месяц у нас брали кровь до 1 стакана. За время пребывания в «лазарете» я перенес сыпной и брюшной тиф. В лазарете царили холод (окна запрещалось закрывать и ежедневно увлажнялся пол), голод (утром давали желудевый кофе, в обед «суп» из неочищенной брюквы на воде). Хлеб выдавали по норме одна буханка на 12 человек в день. По ночам зверствовали два немецких охранника, которые за надуманные нарушения забивали «штрафников»-больных, а утром санитары выносили мертвые тела. В целях еще большего увеличения смертности в «лазарете» оборудовали специальную комнату, где замораживали еще живых «штрафников». Смертность в «лазарете» была очень высокой.
В таком «лазарете» находился и наш земляк, который, как видим, не пропал без вести, а умер в фашистском плену. Это важно знать его родным и близким. Жаль, очень жаль, что ни его жена, ни сыновья, ни один из внуков так и не узнали о судьбе Василия Сергеевича Александрова. Его короткая жизнь – еще одна страница истории общей борьбы против фашизма, ее отголосок. Священный принцип «Никто не забыт, ничто не забыто» актуален и поныне. Это нужно не мертвым, это нужно живым.
Марина Данильченкова.