Уважаемые читатели! Предлагаем вашему вниманию материал нашего общественного корреспондента, большого друга редакции Петра Спиридоновича Аристархова. Его творчество является для нас (надеемся, и для вас тоже) глотком свежего воздуха. В нем радость жизни, искрометный юмор, любовь к людям, особенно к своим землякам. Его рассказы не спутаешь ни с какими другими, чем-то они напоминают прозу Василия Шукшина.

Петр Спиридонович - образец благородства и достоинства. Он один раз и навсегда выбрал профессию военного, работу и жену. Но в жизни каждого человека проходит ниточкой именно его судьба. Похвально, что автор внимателен к каждому своему герою. За долгие годы жизни люди обогатили его ум думами, воспоминаниями, и теперь он щедро делится ими с нашими читателями.

Лет 70 назад, когда мне было годков восемь-десять, наша семья жила в деревне Высокое - мама, три дочери и три сына. Длинными зимними вечерами в нашу деревеньку приходили парни и девчата из соседних деревень - Лукино, Хотиловка, Лазки, Стрельное. При керосиновой лампе под гармонь танцевали, шутили - в общем, весело проводили время. И почти всегда собирались в нашей избе - видимо потому, что у нас сразу три невесты. На этих вечерах завязывались отношения, потом играли свадьбы, создавали семьи. Когда все расходились, у нас оставался один парень, звали Коля, из деревни Стрельное (это уже Смоленщина). Он и моя старшая сестра Тоня наедине при еле светящей лампе шушукались в уголке. Потом Коля собирался уходить: ночь, зима, четыре километра лесом. Тогда матушка за них решала:
- Никуда до утра не пойдешь, а то волки загрызут, лезь на печку к Пете. Станет рассветать, тогда отправишься домой.
Он забирался ко мне, я уступал ему часть старого лоскутного одеяла, и так мы частенько спали. Высокое и Стрельное могли бы породниться, но …

В 1950 году, где-то весной, в нашу деревню под командованием капитана прибыли солдаты с машинами. Прибыли они аж из Австрии заготавливать у нас лес. Европа берегла свой лес, а нам не жалко. Они у нас жили целое лето и осень, до морозов. Солдаты были пожилые, семейные. Они хлебнули конец войны, но остались живы. А то, что им после войны еще пришлось служить пять лет, они сочли как должное. Подружились с деревней, вечером в темноте на пятачке танцы и т.д. Но все было «облико морале». Уехали, детей не оставили.
Перед отъездом к нам в хату пришел капитан (начальник). Он был с женой, покупал у нас молоко, картошку, яйца, поэтому нашу семью знал хорошо.
- Вот что, мать, - говорит он матушке, - здесь у меня женихов нет, все женатые. А вот в Австрии на позиции остался воин холостой, малый деревенский, трудяга. Приеду, после демобилизации пришлю его к вам, жених - что надо, будете рады.
Уехали военные, мы и забыли о том разговоре про жениха. Но в конце марта ночью в окно кто-то постучал. Матушка подошла к окну, при луне видно - стоит солдат, на плече вещмешок.
- Солдат, тебе чего? У нас ночевать негде.
- Я к вам, меня капитан прислал.
Вот так солдат из Австрии, не заезжая к себе домой в Пензенскую область, приехал к нам. Воевал весну 1945 года, горел в подбитом танке, жив и слава богу, имел военные награды, танкист. Пожил он у нас два дня, спал со мной на печке, под тем же лоскутным одеялом. Вечерами в уголке при лампе шушукались они с сестрой Тоней. А потом матушка говорит:
- Ребята, или решайте что-то серьезно, или разбегайтесь, в деревне не принято, чтобы в хате ночевал чужой мужчина.
И они решили: пошли в Лазинки, в сельсовет, а вернулись мужем и женой. Тогда все было проще.
Да, я же пропустил, о ком веду речь. Григорий Михайлович Махныкин, пензенский, из крестьян. Член КПСС, в Спас-Деменске, когда в райкоме партии его ставили на учет, сказали:
- Тракториста в колхоз мы найдем, нам нужно укреплять в районе порядок. Пойдешь в милицию.
Итак, моя сестра - жена сержанта милиции в Спас-Деменске. Господи, как я благодарен этой семье! На мизерную зарплату милиционера растили двоих детей и мне дали закончить 8, 9 и 10 классы. Умер Григорий в 48 лет, только дослужился до пенсии, умер в течение часа, трагически. Вот такие дела. Остались двое ребят. Сестра забрала мать из деревни, в Спас-Деменске им дали квартиру. Из этой квартирки и ушли в мир иной - моя мать, сестра, ее двое сыновей.

Окончил я школу, потом военное училище. Однажды летом приезжаю в отпуск в Спас-Деменск, уже с женой и дочерью, в чине капитана. Как у нас, россиян, заведено: приехал гость - все, что есть лучшее, на стол. Расселись, компания немалая. Но кого-то нет. Слышу, сестра просит сына Володю:
- Сходи в огород, Захарыча позови, где он там.
Володя пошел, вернулся и говорит:
- Мам, он дяди Пети боится.
Дослужился, думаю про себя, что меня боятся люди. Вот тогда мне стало ясно - Николай Захарович живет здесь, он снова с Тоней. Теперь пошел я за ним. Сидит Захарыч сбоку дома на чурбаке, курит.
- Ну что, дядя Коля, - говорю я, - у нас в армии это называется бунт на корабле.
Обнялись мы с ним (сколько лет прошло) и пошли за стол.
Я не вникал в подробности, как оказалось, что через много лет моя сестра и ее первая любовь Николай вновь вместе. О нем хорошо отзывались и моя мать, и сама сестра, и ее сыновья. Умер Николай Захарович внезапно. Похоронен со своей законной женой, а сестра похоронена с Григорием Махныкиным, с мамой и с сыновьями. Когда мы с женой переехали в Спас-Деменск, никого старших уже не было в живых.
Теперь, когда навещаю матушку и всех четырех Махныкиных, захожу и к Николаю Захаровичу. Вечная им память.
П. Аристархов,
г. Спас-Деменск.