В неполный двадцатьодин год он совершил свой бессмертный подвиг. Словно древнегреческий хромой поэт Тиртей, шедший впереди строя воинов первым на врага, так и Богатков,  своими стихами увлекая солдат за собой, первым встал из залегшей под плотным огнем противника стрелковой цепи и один пошел в полный рост к немецкой траншее.

Прежде чем подняться в атаку, он снял каску и пилотку. Зачем они поэту? Только ППШ и песня, стихи которой он сам и написал. Гимн стальной добровольческой Сибирской дивизии. Звуки боя прерывали громкий голос поэта, но слова и не были нужны: в залегших цепях каждый знал свой гимн. Они сибиряки, они богатыри - добровольцы. За своим сержантом встал его взвод. Следом - соседний слева, за ними - справа. Поднялись все цепи. Немцы первоначально буквально остолбенели от такой «наглости» одного человека, шедшего в атаку с песней в полный рост, без каски и пилотки. Они только что прижали атакующих русских к земле огнем и ждали, когда те возобновят атаку, чтобы вновь открыть огонь. А тут - один человек. Можно представить их кривые ухмылки. Что его песня против их пулеметов! Пусть поет, пока у пулеметов остывают стволы. Но эти полминуты замешательства дорого обошлись врагу. Этих секунд и не хватило немцам, чтобы отбиться от поднявшихся в атаку за своим поэтом сибиряков. Его бесстрашие мгновенно передалось землякам. И не важно, что не до каждого доносилась его песня - ее слова знали все наизусть.

Многие погибли в той атаке. Велики были потери. Но главное - была победа. Одна на всех. Для тех, кто пал у подножия Гнездиловской высоты, и тех, кто пережил этот бой. Добежали до немецкой траншеи редкие выжившие из первой цепи. Спрыгнули на головы обороняющихся. Теперь вместо боевой песни озлобленный рукопашный - короткая очередь... граната... приклад... финка... саперная лопатка...кулаки... зубы. Зверские крики.

Подоспела на помощь вторая цепь, третья. Все смешалось в траншеях и ходах сообщений. Дрались остервенело свой и чужой. Но яростный порыв сибиряков постепенно брал верх. Они дрались на своей материнской земле. Когда-то несколько веков назад она отправила их предков на освоение своих окраин - Сибири, а теперь вот призвала их на свою защиту. Вернее, они сами пришли сражаться за нее. В дивизии были только добровольцы. Одним из первых добежал и спрыгнул в траншею солдатский поэт, поднявший своей песней бойцов в атаку. К этому бою он шел всю свою короткую жизнь. С самого детства рассказывал друзьям легенду о древнегреческом поэте, который шел впереди солдат и своими стихами призывал их к бою. Только если спартанский поэт Тиртей при сближении с противником отступал за сомкнутые щиты древнегреческих фаланг, то сибирский поэт не имел на это права.

Он должен доказать своим товарищам, а в первую очередь самому себе, что его стихи не просто красиво зарифмованные призывы к борьбе, а такое же оружие, ведущее к победе над врагом, как автомат, гранаты, пушка. 

 

 

Когда-то в ранней молодости, увлекшись поэзией и ища в ней свое место, подражая, как все начинающие поэты, то лирике классиков, то бунтарскому слогу Маяковского, наткнулся на произведения древнегреческого поэта Тиртея. И был поражен в самое сердце. Как такое возможно! Вот что может сделать слово! Оно способно изменить историю! Способно перековать сознание людей, из страны, павшей духом из­за полосы военных неудач, погрязшей в роскоши и распутстве, сделать страну воинов, сплоченную единой целью в едином порыве - победа любой ценой. Отмести все лишнее и мешающее достижению этой победы. Сделать главной идеей общества и приоритетом каждого гражданина не обогащение и роскошную жизнь, а служение своему государству, когда в сознании граждан почитаемы не высокие должности и богатство, а военная доблесть. И гибель в бою за свою родину - высшая честь, а трусость и безволие презираемы всем обществом.

Время оказалось невластным над идеями Тиртея. Они бессмертны! Отечество прежде всего! Пройдет много веков - и все повторится:

это уже стихи молодого сибирского поэта Бориса Богаткова. Этими строками заканчивается стихотворение «О Россия моя».

Через много веков книга со стихами Тиртея вдохновила молодого сибирского поэта, как и его кумир, он поднял своей песней солдат в атаку.

Его однополчане хорошо знали легенду о Тиртее, знали и стихи древнегреческого поэта, которые читал им Борис. Его частенько спрашивали: «Почему именно Тиртей?! В древней Греции ведь было много героев. Еще больше их в греческой мифологии». Ответ Богаткова всегда неизменно был один: «Да, в греческой истории и мифологии много героев и великих воинов, но все они - герои-одиночки. Совершали свои подвиги для личной славы и ради добычи. В отличие от них Тиртей призывал все гражданское общество к объединению в борьбе с захватчиками за свободу и сохранение государства. Подвиг во имя свободы должен был совершить весь народ. Пройти через все лишения - самоограничения, изнурительные тренировки, горечь поражений, отдать, если понадобится, самое дорогое - свои жизни, но в конце концов все равно победить».

В стихах и выступлениях Бориса Богаткова никаких компромиссов - либо победа, либо смерть! Эту линию в своей жизни он выберет с самых юных лет. В произведениях начинающего поэта всегда ощущалась романтика исторического прошлого, беспокойство за судьбу своей страны, осознание своего места в предстоящей схватке с врагом. Подростком Борис много времени уделял спорту, очень любил футбол, плавание, лыжи, легкую атлетику. Тренировал свое тело и дух подобно спартанскому воину. Он был выше среднего роста, крепкого телосложения. В юные годы, по воспоминаниям очевидцев, отличался от многих своих сверстников твердостью характера, большой силой воли, смелостью, целеустремленностью. Жизнь и стихи спартанского поэта закалили и сделали жестким его характер. 

С десяти лет стал сиротой. От тяжелой болезни умерла мать. После ее смерти и до окончания школы Борис жил и воспитывался у тетки в Новосибирске. В это время у него и проснулся поэтический талант. В десять лет были написаны его первые стихи. Появились публикации в школьных стенгазетах, в «Пионерской правде».

В 1939 году у семнадцатилетнего поэта Бориса Богаткова состоялся литературный дебют - в газете «Ленинский путь» было опубликовано двенадцать его стихотворений, рассказ и заметка. За год до этого на Всесоюзном смотре детского литературного творчества за поэму «Дума о красном флаге» поэта наградили грамотой. На Всесоюзном конкурсе «Наша Родина» Борис завоевал вторую премию.

После окончания школы и автодорожного техникума в восемнадцать лет Борис работал проходчиком в московском метро и одновременно учился на вечернем отделении в литературном институте имени А.М. Горького. И переезд в Москву, и работа под землей - все подчинено главной цели - поэзии.

Московский литературный институт в довоенное время - это центр сосредоточения поэтов, литераторов, где царила особая творческая атмосфера. В последний предвоенный год в произведениях Богаткова слышны тревожные нотки надвигающейся на страну грозы. Предстоящая боевая жизнь становится его программой еще до начала войны. 

 

В первые дни войны Борис Богатков идет добровольцем в военкомат, просит отправить его в летное училище. Он грезит воздушными боями с фашистами. Но врачебная комиссия в училище определяет его в ряды авиационных техников, для него это становится серьезным потрясением. Окружающие его поздравляют - получишь офицерскую должность, останешься жив. Но для него это неприемлемо. Он готовился к битвам, а тут - тыл. Пусть ближний, но все равно тыл.

Значит, буду на аэродроме,

Буду не на фронте, а в тылу? -

звучит в его стихах. Но Борис не смирился с судьбой.

Осознание того, что все, к чему он готовился, не в полной мере понадобится на тыловом аэродроме, заставляет Богаткова сделать очередной крутой поворот в своей судьбе. Нет! Не для того он писал эти строки, чтобы отсиживаться в тылу.

Для него это не просто стихи. Это его юношеская клятва Родине, которой он будет верен до конца. Богатков во второй раз идет добровольцем - рядовым в пехоту - сразу на фронт.

Но повоевать в полную силу и сразиться с врагом по-настоящему не получается. Уже осенью во время одной из бомбежек, прикрыв собой товарища, он получает тяжелую контузию. Товарищ остался жив, после госпиталя он отправится на фронт, а Борис Богатков надолго задержится на больничной койке. Для него это было невыносимо. После госпиталя по состоянию здоровья врачи списывают его вчистую. Борису грозит глухота, он с трудом ходит с костылем, у него тяжелое заболевание почек. С таким здоровьем врачи предлагают ему забыть о фронте, и осенью 1942 года Борис Богатков возвращается в Новосибирск к тетке. Поэт часами проводит время в скверах и пишет, пишет, пишет. Теперь стихи - его оружие. Все его произведения зовут к борьбе за свободу и справедливость. Он печатается в «Окнах ТАСС», в окружной газете «Красноярская звезда», его стихи звучат по радио, он выступает в госпиталях и в рабочих коллективах. На его сатирические стихи исполняются частушки в радиопередачах «Огонь по врагу», их часто исполняют по заявкам радиослушателей. Его песни поют солдаты - они подходят не только по патриотическому духу, но и по ритму для марширующего строя.

Как-то раз в Новосибирске поэт стал свидетелем такого случая. С учений по улице шла рота уставших солдат. Бойцы на себе несли разобранные станковые пулеметы и минометы. Неожиданно командир, ведущий строй, скомандовал:

- Запевай!

- На родном уральском заводе

Крепко сделан фашистам на страх…

- отозвалась рота. Это была его песня о гвардейском автомате (ППШ). Автора в лицо никто из солдат, естественно, не знал. А он так и простоял, опершись на костыль, пока рота не скрылась, повернув на другую улицу. Его слово воевало! Он смог это сделать! Теперь не только хромота делала его схожим с древнегреческим спартанским поэтом Тертеем, и воинский строй поет его песни, зовущие на борьбу с врагом. После этого случая поэт еще несколько раз приходил на ту улицу и провожал взглядом роту, поющую его песню. В это тяжелое для страны и для него самого время приходит признание. Но Богаткову этого мало. Он должен воевать, должен в первых рядах сражаться с врагом плечом к плечу со своими земляками­сибиряками. Когда он заводит об этом разговор, все отговаривают - куда тебе такому! Приемная мать Татьяна Евгеньевна, с раннего детства воспитывавшая Бориса как родного сына, со слезами на глазах по ночам слышит, как он в своей комнате стонет во сне от боли. И все же он не сдается, ездит в военкомат каждый день. Костыль прячет недалеко от входа. Старается не хромать. Но каждый раз получает отказ. Легкая хромота все равно заметна. К тому же последствия тяжелой контузии продолжают сказываться. Врачи пугают полной потерей слуха, про фронт советуют вообще забыть.

 

Но тихая, размеренная жизнь инвалида войны - это не для него, Борису всего двадцать лет. Слава молодого поэта­фронтовика, опаленного войной, тоже не его удел. Уверен - его главные битвы еще впереди. Его слово уже воюет с врагом. Его стихи постоянно печатают в газетах, журналах, они звучат по радио. Бойцы поют его песни. Но Богатков все равно не успокаивается. Мечта всей его жизни - сражаться за Родину, вести за собой в бой. И добивается своего. Прошел все комиссии и был зачислен в ряды Сибирской добровольческой дивизии с одновременным присвоением сержантского звания.

В это беспокойное время ожидания скорой отправки на фронт к поэту пришла любовь, окрасив его жизнь, его стихи. Мучительная пора сладостных ожиданий, свиданий, встреч и бессонных ночей. «Искренняя и большая» - эта строчка из его стихотворения лучше любых долгих витиеватых виршей о любви отражает глубину чувств поэта. С самой первой встречи с девушкой он предвидит близость неизбежной разлуки.

«У эшелона обнимемся»… «Милая, я вернусь», - рвут сердце возникающие перед глазами читателя картины расставания с любимой. А дальше в этом же стихотворении суровая солдатская правда. Без прикрас.

Вот она, тонкая, незримая, но неразрывная связь с творчеством спартанского поэта Тиртея. Сначала мужчина должен сражаться с захватчиками за свободу своей страны, и не будет никому счастья, пока враг топчет родную землю. Но тех, кто останется в живых и вернется с победой домой, ждут любовь и счастливая мирная жизнь.

Очевидцы вспоминают, что сразу после нового 1943 года Богатков пропал на две недели, а потом вдруг появился в новенькой сержантской шинели. Его лицо светилось от радости. Годен! Он снова в солдатском строю!

В день отправки эшелона Богатков должен был читать свои стихи на радио по заявкам слушателей, но не успел - уехал на фронт. Вместо Бориса его стихи прочитал его друг, поэт­фронтовик Николай Мейсак. Так в третий раз, едва оставив палку, не долечившись, не долюбив, он уходит добровольцем.

На фронте в дивизии сержанта Богаткова как серьезного и ответственного бойца, уже имевшего боевой опыт, назначили командиром отделения автоматчиков. Стихи Богаткова стали находкой для дивизионной малотиражной газеты. Печатались они и в фронтовой газете. Появляется возможность перейти в дивизионную газету, но Богатков даже не рассматривает это и просит за него не хлопотать. Из передней траншеи лучше видно, а в блиндаже в три наката лучше пишется:

Вряд ли кого оставят равнодушными эти строки. Это и есть взгляд с переднего края. За этот лесок, за эти поля и города до самой границы вместе со своими товарищами, вместе со всей страной он и сражается на фронте.

Каждую свободную минуту фронтового затишья Богатков отдавал творчеству: днем - если нет боевой работы или под обстрелом в блиндаже, ночью - при свете самодельного светильника из снарядной гильзы. Стихи, стихи, стихи... Главное - свободная минутка и чистое местечко в затертом полевом блокноте. Его веселые частушки, песни, стихи стали известны далеко за пределами Сибирской добровольческой дивизии. Его задорную песенку «Андрюша­минометчик» распевал выездной фронтовой ансамбль, его стихи печатались в армейском журнале «Фронтовой юмор». Написал Борис Богатков и гимн Сибирской добровольческой дивизии.

С этими словами своего гимна и поднялся поэт в атаку на Гнездиловской высоте 233,3. Повел за собой залегших под ураганным пулеметным огнем бойцов. Фактически Борис Богатков воплотил в жизнь свою любимую легенду спустя столетия - так же сотни лет назад своими элегиями вел в бой древнегреческий поэт Тиртей спартанские фаланги.

Конечно, и до этой атаки у Богаткова было много боев. Много тяжелого солдатского ратного труда. Но эта гряда Гнездиловских высот была особенная. Стратегическая. Это был звездный час юного поэта. Он сумел своим примером, ценой своей жизни переломить ход боя. И думается, не только этого боя. Кто знает, как бы оно все сложилось, втянись наши войска в затяжные, изнурительные бои на истощение у подножия этой высоты. Ведь такое уже бывало ранее неоднократно - месяцами с огромными потерями бились за господствующие высоты, нужные плацдармы, небольшие, но стратегически важные населенные пункты.

 

У немецкого командования с Гнездиловскими высотами были связаны далеко идущие стратегические планы. Здесь они хотели взять реванш за поражения под Сталинградом и на Курской дуге.

Под Курском уже наступил решительный перелом. Советские войска двинулись на запад. Здесь же, на Гнездиловских высотах, в августе 1943 у немецкой армии на всем центральном участке фронта самая ближайшая точка до Москвы - всего 280 километров - два­три танковых броска. Здесь за высотами, превращенными в подземные крепости с множеством дотов, дзотов, бронеколпаков, противотанковых рвов, затаилась полностью боеспособная, оправившаяся от поражения под Москвой группа армий «Центр». О значении для немецкого командования этого рубежа говорит тот факт, что в разгар Курской битвы, когда по всему Восточному фронту лихорадочно изыскивались резервы и перебрасывались под Курск, с московского направления не было снято ни одного боеспособного подразделения. Стратеги Третьего Рейха надеялись в оборонительных боях на рубежах Гнездиловских высот сначала измотать русские войска, а затем сделать бросок на Москву. Две стратегических дороги - Варшавское и Минское шоссе позволяли это сделать в любое время года.

Здесь, на Гнездиловских высотах, в очередной раз качнулся и замер маятник судьбы России. Ключевая точка всей немецкой обороны - высота 233,3. Здесь точка опоры весов судьбы. Знал ли юный поэт, бросая свою жизнь на эту чашу весов, о значении этой высоты? Конечно, знал! Разъяснительная политработа в советских войсках велась на высоком уровне. Перед самым штурмом в подразделениях прошли собрания, где политработники и командиры разъясняли значение предстоящих боев.

В любом случае поэт понял - это его час, к которому шел всю свою жизнь. И кто, если не он? И не нужна ему сейчас каска и пилотка - только песня, зовущая в бой, да надежный автомат. И самое главное - святая вера: если и не выйдет живым из этого боя, то его жизнь, брошенная на эту чашу весов судьбы, и станет той каплей, склонившей их в нашу сторону.

В этом бою Богатков, ворвавшись в немецкие траншеи, лично огнем из автомата уничтожил 16 немецких солдат и офицеров, но и сам погиб от автоматной очереди в спину. До 21­го дня рождения ему оставалось меньше двух месяцев.

В этот день, 11 августа 1943 года, Гнездиловские высоты были взяты. До этого высоты штурмовали безрезультатно три дня, но не могли приблизиться даже к первой немецкой траншее. Перечень подразделений, участвующих в штурме, весьма внушителен - бригады, дивизии и даже армии. Все это придает подвигу Бориса Богаткова еще более весомое значение.

 

К сожалению, Богатков не успел при жизни издать ни одного своего сборника стихов. Некоторые его стихи появились в коллективных сборниках в военное время и после войны. До нас дошли около двух десятков стихотворений Бориса Богаткова. Его стихотворения разлетелись по фронтовым газетам и боевым листкам, звучали по радио между сводками Совинформбюро, были разнесены полевой почтой друзьям в солдатских треугольных конвертах. Его частушки в исполнении фронтовых ансамблей помогали преодолеть боль и улыбнуться раненым в госпиталях. Его сатира в «Окнах ТАСС» поднимала дух уставших рабочих, стоявших у станков по две смены без выходных. Его песни прошагали в пехотных колоннах дорогами войны. Его гимн Сталинской сибирской дивизии поднимал вслед за его автором бойцов в атаку на неприступную высоту и перечеркивал далеко идущие планы немецкого командования.

Когда Бориса Богаткова не стало, его стихи и песни продолжали сражаться с врагом. Его имя навечно занесено в списки 22­й гвардейской Сибирской дивизии. Его именем названы улицы, проспекты, школы, библиотеки. Его пламенные строки готов повторить каждый патриот России: