Центральный комитет партии призвал всех трудящихся создавать народные ополчения как непосредственный резерв действующей армии. Под руководством Московского городского и районных комитетов КПСС в течение четырех суток в Москве были созданы из добровольцев двенадцать дивизий народного ополчения. В этих дивизиях находились люди свыше тридцати национальностей нашей страны. В Ленинском районе Москвы была сформирована первая дивизия народного ополчения (впоследствии стала шестидесятой). В эту дивизию подали заявления десятки граждан в возрасте 65 - 74 лет.
В начале июля 1941 года дивизия выступила из Москвы походным порядком на Западный фронт, поступила в распоряжение Резервного фронта и заняла исходное положение на Спас-Деменско - Ельнинском направлении. Штаб дивизии расположился в деревне Болва.
В район расположения дивизии с фронта в тыл и обратно перемещалось большое количество гражданского населения. Поэтому командование установило на дорогах контрольно-пропускные пункты, которые обязаны были задерживать шпионов и диверсантов, засылаемых фашистами.
При дивизии была создана развед-группа, начальником которой был назначен Борис Николаевич Попов. Когда началась Великая Отечественная война и в Москве формировались дивизии народного ополчения, тов. Попов добровольно вступил в Первую дивизию народного ополчения. И вот теперь этому кристально честному коммунисту-патриоту, участнику двух войн была поручена ответственная задача - вылавливать и обезвреживать шпионов, лазутчиков, диверсантов. Под его руководством разведчики в разное время взяли трех сигнальщиков-ракетчиков на железнодорожных станциях Павлиново и Спас-Деменск, подававших световые сигналы вражеской авиации при ее налетах.
Красноармейская газета «За правое дело» от 24 августа 1941 года №206 писала, как майор Попов и красноармеец Солодовников поймали вражеского лазутчика.
«Однажды ночью в лесу, где располагалась разведывательная рота дивизии, часовой, охранявший склад, услышал хруст ветки. Он крепко сжал винтовку и слегка присел на одно колено: ночью снизу лучше видны окружающие предметы. На фоне неба четко вырисовывался силуэт человека. Наклонившись, он шел к складу боепитания. Часовой окликнул проходящего, но ответа не последовало. Тогда он выстрелил в то место, где, по его предположению, находился человек. На выстрел сбежался караул. Обшарили весь лесок, но никого не нашли.
Вот что узнал майор Попов, прибывший утром для дознания на место происшествия. Прежде всего он с красноармейцем Солодовниковым, который стоял на посту у склада боепитания, тщательно осмотрели место, куда был произведен выстрел. Под одним кустом они обнаружили часть кальсон со следами крови и обертку индивидуального пакета.
Внимание майора привлекла обертка индивидуального пакета. Правила пользования им были написаны по старой русской орфографии. Майор пришел в ближайшую деревню и стал опрашивать жителей:
«Не видали вы человека, раненного в ногу?». - «Нет, не видали», - такой ответ звучал в большинстве случаев. Нашлась одна колхозница, которая рассказала, как возле ее хаты часа два назад присел раненый красноармеец. У него болела нога. Она и соседка хотели ему помочь добраться до медицинского пункта, но он сказал, что дойдет сам и попросил напиться. Потом сел в машину, которая везла раненых в тыл в направлении Спас-Деменска. «Ушел», - подумал майор.
В прифронтовом городке Спас-Деменске находился полевой госпиталь. Майор поговорил с врачами, медсестрами, но раненного в ногу никто не заметил.
Узнав, по какой дороге раненых отправляют в тыл, майор снова двинулся в путь на своей машине. Побывал в нескольких пунктах. В каждом из них говорил с медработниками, внимательно оглядывал раненых, со многими беседовал. И ничего подозрительного. Впереди еще один госпиталь.
Снова, надев белый халат, майор, как бы невзначай, входит в палату и беседует с ранеными. Один из них привлек его внимание. На этом человеке, подобранном как будто на поле боя, была чистая, непоношенная гимнастерка. Что-то едва уловимое выделяло его из всех остальных. Человек, вызвавший подозрение у майора, был ранен в ногу. - «Надо посмотреть его карточку», - решил майор. Он быстро прошел в канцелярию и внимательно прочел запись о раненом. Там было указано: П. Лернер, красноармеец 32-34 стрелкового полка. Майор попросил главного врача задержать раненого. Пока он беседовал с врачом, этого человека вместе с другими отправили на машине на вокзал ст. Барятино. Через несколько минут майор был уже на вокзале. Поезд стоял прямо у перрона. Началась посадка. Майор внимательно следил. Его взгляд не пропускал ни одного человека. Напряжение дошло до предела. И он увидел человека, похожего на того, кого искал. Майор подошел к нему сзади и громко крикнул по-немецки: «Смирно!». Человек, несмотря на ранение, моментально подтянулся и опустил руки по швам. На какую-то долю секунды он забыл, что находится не в Германии. Прием майора удался. Но человек, одетый в военную форму, тщательно выговаривая слова (видно боясь совершить ошибку), пытался доказать, что он красноармеец, уроженец города Одессы.
Майор приказал показать раненую ногу. Кальсоны от колена были порваны. «Вот вам часть ваших кальсон, забытая в кустах»,- сказал майор, вынимая из полевой сумки кусок окровавленного белья.
Враг понял, что попался с поличным, и перестал отпираться.
Задержанный оказался капитаном фашистской разведки Паулем Лернером. Возглавляемая им диверсионно-шпионская группа в составе 37 человек перешла через линию фронта под Ельней на нашу территорию. Эта диверсионно-шпионская группа в ночь с 8 на 9 августа 1941 года пыталась взорвать железнодорожный узел Спас-Деменск, склады ДОП с боеприпасами.
В приказе по первой стрелковой дивизии имени Ленина от 25 августа 1941 года №025 действующей армии отмечалось: «За умелые боевые разведывательные действия, проявленную находчивость, инициативу и смелость в деле ликвидации диверсантов и шпионов от лица Родины объявляю благодарность начальнику разведывательного отделения штаба дивизии майору Попову Б.Н. и красноармейцам Овечкину Сергею и Короткову Ивану, а красноармейцу Солодовникову присвоить воинское звание сержант».
Над расположением танковой роты этой дивизии несколько дней летал фашистский самолет-разведчик. Командир роты переменил место стоянки танков, а на старом месте выставили макеты. Фашисты не заметили этого. На третий день шестьдесят «юнкерсов» бомбили танковую роту, то есть пустое место. Сражался в этой дивизии ополченец-разведчик Резниченко, которому было 85 лет, участник революции 1905 года, впоследствии красный партизан. Он был оставлен в тылу для связи с партизанами, схвачен и казнен фашистами в Спас-Деменском гестапо в 1942 году.
В дивизии сражался ополченец профессор Леонид Алексеевич Кулик. Кузьма Петрович Кривенков, инженер, член КПСС, повторил подвиг А. Матросова и остался жив.
В первых числах сентября в районе юго-западнее Спас-Деменска, на рубеже Кузьминичи-Церковщина, немцы пошли в психическую атаку.
В отличие от обычных атак вражеская немецкая колонна глубиной метров пятьсот наступала полуторакилометровым фронтом. Эсесовцы шли в шахматном порядке, со значительными интервалами в рядах и в затылок. Фашистские головорезы были одеты в черное, кители перепоясаны ремнями и портупеями через плечо. На головах - фуражки с высоко поднятыми тульями. Обвешанные гранатами, с автоматами наперевес, они маршировали в полный рост широким чеканным шагом, как на параде.
Впереди колонны по всему фронту двигались бронетранспортеры, оглашавшие поле протяжным воем сирен, от которого не только болели уши, но и на первых порах даже бросало в дрожь. Так об этом вспоминают участники боев.
Сидящие в машинах солдаты держали большие портреты Гитлера, широкие плакаты со свастикой и полотнища с какими-то надписями.
На флангах этой колонны двигались танки. В это же время противник открыл сильный артиллерийский огонь, а авиация с небольшой высоты начала бомбить наши боевые порядки.
Наша артиллерия открыла огонь. Особенно метко накрывали врага снаряды батареи И.М. Клочкова. Когда броне-транспортеры, подбитые нашим огнем, один за другим останавливались среди поля, вой сирены усиливался. Соскакивая с подбитых машин, немцы вливались в атакующую колонну.
Поле боя с каждой минутой представляло собой все более страшное зрелище. Танки горели.
Немцы, подкошенные нашим огнем, падали замертво. Расстояние между немцами и нашими частями сокращалось. Силы были неравные. На нас двигалась смерть.
Когда обе стороны сблизились настолько, что дальнейшее ведение артиллерийского огня по немцам было уже небезопасно и для наших, командование решило одну батарею выдвинуть вперед и ударить по флангу. Батарея во главе с Шелюбским быстро заняла новую позицию, сходу развернулась и открыла огонь. Это было так неожиданно для немцев, что довольно длительное время батарея сеяла смерть в рядах эсесовцев.
Спустя некоторое время на батарею двинулись танки, налетела авиация. Большинство ее личного состава геройски погибло, в том числе и бесстрашный командир Шелюбский. Никогда не забыть эти минуты. Здесь, на клочке русской земли, сошлись не просто сила против силы. Сошлись два противоположных мира. Животный страх подталкивал эсесовцев, когда для них дело приняло крутой оборот. А против них шли люди, советские люди, каждый из которых считал своим святым долгом оставить за собой это поле, был лично ответственен за судьбу Родины, своей семьи.
И потому черная рать дрогнула и побежала вспять. Мало кому из эсесовцев удалось убежать. Без высоких фуражек они стали ниже ростом. Окровавленные, безоружные, с взлохмаченными волосами, гитлеровские молодчики были теперь жалкими. На поле боя валялись клочья плакатов с призывами сдаться на милость фюреру, втоптанные в грязь портреты Гитлера.
Так закончилась для фашистов их первая за минувшую войну психическая атака.
А впереди было еще немало боев и побед за освобождение спас-деменской земли.
Из рукописи Т. Ф. Силаева.
На снимке: памятник ополченцам в д. Сутоки.