В «Книге народной памяти» собрано уже много рассказов о прошлом наших деревень. Читая, невольно прослеживаешь закономерность. Все деревни до войны были большими, семьи, населяющие их - многодетными. В войну фашисты угоняли жителей, а хаты сжигали. После войны деревни возрождались, как птица феникс, из пепла. И только в восьмидесятые годы стали умирать, и многие из них исчезли с лица земли без следа...

Я приехала в Наумово в середине июня нынешнего года. Слева и справа видны добротные дома. Окна в них целы, крыши на месте. Лишь палисадники заросли, да вокруг ни души. Автобусная остановка в довольно приличном состоянии. Кажется, деревня обезлюдела совсем недавно. Машина свернула направо к дому Тимашковых и остановилась. Отсюда видны несколько давно покинутых домов с разрушенными крышами, пустыми провалами вместо окон. Теперь только два-три человека приезжают в деревню на лето.
Если вернуться в глубь веков, можно узнать, что места эти были густо заселены. На генеральном плане Мосальского уезда 1777 года нанесены все деревни этого куста: Чебыши, Старинки, Шелохи, Коскино, Наумово, Прудищи, Сежиково, Парфеново. На землях, перечисленных выше и принадлежавших графу Гавриилу Ивановичу Головкину, в XYIII веке проживало около 2770 душ. До войны в Наумове было около 200 домов - большая была деревня.
В деревне Старинки стояла большая деревянная Никольская церковь, срубленная без единого гвоздя мастерами-плотниками из деревни Наумово. Мастерство наумовских плотников славилось на весь Мосальский уезд и даже на Смоленщине. Уже весной приходили их «сватать», звать на работу. В предзимье расходились наумовские по деревням рубить избы, класть прирубки, ставить надворные постройки. Ремесло это передавалось от отца к сыну. Да и в недалеком прошлом мужики в совершенстве владели плотницким делом. Елена Алексеевна Бесова (Долгова) рассказывает, что ее отец своими руками построил два дома: сам лес валил, на себе бревна таскал, сруб рубил.

В годы Великой Отечественной войны в районе Наумова шли тяжелые бои. В октябре 1941 года деревня оказалась в зоне оккупации немецко-фашистских войск. То, что пережили наши земляки, знакомо, наверное, всем калужанам, кому к восьмидесяти - все они «дети войны». Им выпало тяжелое голодное детство: они видели смерть своих братьев, сестер от голода и болезней, сами тяжело болели и голодали, им рано пришлось заботиться о себе, о доме, о младших детях в семье, тяжело работать (иногда за стакан молока), они не смогли продолжить свое образование - надо было идти работать, помогать семье, чтобы выжить.
Война пришла в Наумово не внезапно. За два-три года до ее начала разровняли правый берег реки Малой Вороны и построили военный аэродром рядом с деревней, привлекая к работам молодое и сильное население близлежащих деревень. Когда начались первые полеты, случались по разным причинам аварии. Вспоминают, как однажды самолет с полным военным снаряжением не смог подняться на должную высоту, задел конюшню и взорвался. Пострадала не только конюшня, но и несколько крестьянских домов, расположенных неподалеку. В деревне первых немцев увидели на мотоциклах, которые сразу проехали на аэродром. А затем вошли основные части. Как вели себя оккупанты, все знают: расселялись в лучших домах, отбирали и резали скот, вводили комендантский час. Избы в то время были построены из двух срубов, соединенных одними сенцами. В лучшей половине размещались немцы. Иногда выгоняли хозяев, и те уходили на постой к родственникам. Наступил голод. Аэродром часто бомбили. Горели иногда и крестьянские дома. В общем, к моменту отселения деревня была полуразрушена.
Страшный след оставила война в каждой семье. У Ю. Е. Тимашкова было три брата и сестра. Отец и самый старший брат Фрол воевали. Второй брат Василий работал на строительстве аэродрома в Наумове. Когда пришли немцы, он стал ходить на хуторскую мельницу. На сходе, собранном оккупантами, немец сказал, что до взятия Москвы осталось девять дней. Вася тихо выругался. Позже по доносу старосты дом матери был окружен, а в избе организована засада. Когда Вася пришел домой, немцы схватили его и обыскали. Парень поднял руки, его револьвер соскользнул вниз и не был обнаружен. С криками «партизанен, партизанен!» немцы вывели его во двор. Мать выбежала за ними, падала на колени, просила отпустить сына. Один из офицеров пнул ее ногой. Вася не выдержал, выстрелил и убил офицера. Несколькими очередями из автомата немцы убили Юриного брата и за сараем прикопали. В этот же день убили его невесту и сожгли дом, в котором она жила. Позже тайком молодых похоронили в одной могиле.
Самый младший братик был еще грудной. Однажды мать топила хозяйскую избу, когда пришли выгонять на рытье окопов. Мать просила:
- Я сейчас дотоплю печь, накормлю киндера и приду. Немец сразу решил все проблемы: вылил ушат грязной воды в печку и на глазах матери и остальных детей пристрелил малыша.
В деревне свирепствовали малярия и тиф. У Шуры Томсиной умерла от тифа старшая сестра Лида.
Испытали наумовцы и все тяготы жизни узников фашистских концлагерей. Большинство были угнаны в Белоруссию, где трудоспособные работали на хозяев, а детям, чтобы не умереть с голоду, приходилось просить милостыню.
Екатерина Васильевна Тимашкова вспоминает:
- В Белоруссии работали в поле, пасли коров, гусей, молотили зерно, побирались. В доме жили одни, хозяева ушли в партизаны и погибли. Мать пекла хлеб, днем его забирали немцы, а ночью за хлебом приходили партизаны, изба была на окраине деревни.
После освобождения Белоруссии возвращались домой с семьей брата матери. Его жена погибла у всех на глазах, когда хотела подхватить падающий из вагона мешок с зерном, не смогла удержать его, но и не отпустила, упала под поезд. Брат заболел и вскоре умер от горя. Остались сиротами двое детей. Младшего мальчика мать взяла в семью и растила вместе со своими детьми до армии. После армии он женился и остался там, где служил.
На родной земле ждали разруха и опустошение. Любовь Петровна Шмелева вспоминает:
- Вернулись в родную деревню на голый курган. Ни дома, ни хозяйства. Поселились у тетки в бунке.
Люба была совсем маленькой, но хорошо помнит, как голодали, ели зеленый хлеб из крапивы, клевера, козинца (зерна конского щавеля), кавардашки (лепешки из картофеля). Спали на соломенных матрасах, застланных тряпками, с блохами и сверчками.

Елена Алексеевна Бесова рассказывает со слов своего отца, что, вернувшись из фашистского плена, семья сильно голодала. Однажды на аэродром сел подбитый немцами советский самолет, не долетел до военного аэродрома у д. Нележ. Летчик охранял его и жил рядом в бунке. Он просил снабженцев привозить побольше провизии. Отец Елены Алексеевны был маленьким мальчиком и частенько бегал поглазеть на самолет. Летчик делился с оголодавшим ребенком едой, подкармливал и других членов семьи. Отец Елены Алексеевны всю жизнь жалел, что не узнал имени летчика. Позже он вспоминал:
- Ели все, что росло. Ходили за мерзлой картошкой, которую не убрали с полей, и пекли из нее кавардашки. Мать была мастерицей плести лапти, другой обуви не было, за счет этого и выжили. Одежду шили из немецких плащ-палаток, брошенных в районе школы. Когда двигались в этой одежде, было слышно издалека. Мыла не было, одежда была полна вшей. Повально все болели дизентерией, малярией и тифом. Хинин привозили из Спас-Деменска.
И все-таки старший брат и сестра Леши умерли. Когда собрали первый урожай картошки, очистки не выбрасывали, а сушили, затем мололи на самодельных мельницах, добавляли высушенный и размельченный мох и пекли зимой кавардашки.

Несмотря на тяжелую жизнь, голод и болезни, люди поднимали страну из разрухи. В Наумове восстановили колхоз, открыли школу, отстроили деревню заново. Дети смогли начать учиться. Многие за парты сели переростками. Закончили начальную школу и вынуждены были пойти работать, чтобы помогать семье. Уже в 14, 16 лет дети трудились наравне со взрослыми. Мало кому удавалось получить среднее образование. Но в соответствии со словами М. В. Ломоносова «Может собственных Платонов и быстрых разумом Ньютонов Российская земля рождать», выпускник Наумовской семилетней школы, а затем Спас-Деменской средней школы №1 Виктор Яковлевич Шкадов стал известным ученым-механиком, профессором Московского университета.

Но больше всего гордится деревня другим знаменитым земляком - генералом армии, Героем Советского Союза Иваном Николаевичем Шкадовым.
Школа, в которой после войны учились дети деревни Наумово, была маленькой, отопление печное. Техслужащим приходилось колоть дрова, рано утром протапливать печи в каждом классе, вечером убирать всю школу. У Лены Бесовой мама работала техслужащей вместе с тетей Маней, у которой было прозвище Маня-котик. Дочка постоянно находилась с мамой в школе. Директор Михаил Александрович Ефремов предложил записать девочку в первый класс. Так, Леночка в неполных семь лет стала первоклассницей. Она вспоминает, как мама каждый день кипятила детям чай в огромном чайнике. Каждый приносил из дома что мог для перекуски, и на большой перемене устраивали завтрак. И не было ничего вкуснее этого школьного завтрака. Около школы был большой приусадебный участок. Техслужащие сами пахали его на коне, которого звали Егор. Выращивали разные овощные культуры. Все лето дети пололи грядки. Урожай сдавали государству, ведь столовой в школе не было.
Когда Лена перешла в четвертый класс, построили новую школу. Елена Алексеевна с большой теплотой вспоминает директора Михаила Александровича Ефремова, который преподавал историю, и его жену Зинаиду Егоровну, учителя русского языка, литературы и немецкого языка.
- Удивительные были люди,- говорит она,- умные, интеллигентные.
Когда Лена закончила восьмой класс и перешла учиться в городскую школу, педагоги по состоянию здоровья переселились жить на юг к морю.
От Наумова до города долго не было дороги. Ходил трактор, на котором стояли молочные бидоны и хлебная будка. Хлеб из города возила тетя Нюра. У нее не было ноги. А еще на тракторе приезжал дядя Вася Данильченков с почтой. У него не было руки (в детстве нашел и взорвал снаряд со времен войны). К трактору сбегались ребятишки помогать выгружать хлеб. Был он теплый, душистый, с хрустящей корочкой. Выгрузив хлеб и почту, тракторист объезжал фермы в Старинках и Шелохах, собирал в бидоны молоко и отвозил в город.
Когда построили дорогу и пустили автобус, в деревне был настоящий праздник. Еще в 1983 году здесь работала восьмилетняя школа, были большая библиотека, почтовое отделение, магазин, клуб, медпункт. Ежедневно ходил автобус из Спас-Деменска.
Добрый след оставил в истории деревни Юрий Егорович Тимашков. В 1953 году, приписав себе два года (документы были утеряны во время оккупации), Юра поступил в ФЗУ на шестимесячные курсы плотников, чтобы одеться и подкормиться. По окончании был направлен в Калугу на восстановление народного хозяйства. Участвовал в строительстве Калужского областного театра. Позже окончил курсы комбайнеров, восстанавливал колхоз, дали отсрочку на два года от службы в армии. Затем служил 3, 5 года. Женился. Работали с женой на тепловозостроительном заводе в Людинове. Родился ребенок, и семья вынуждена была вернуться в деревню. В городе очень трудно было прокормиться. В деревне устроился на пилораму. Благодаря организаторскому таланту вырос до управляющего отделением совхоза. Был он активным, жизнедеятельным человеком, опытным хозяином-совхозником, а в последние годы и просто помогавшим всем обращавшимся к нему по любому вопросу: отвезти заболевшего, вызвать скорую помощь или пожарную машину, съездить в город по неотложным делам, да и многое другое. Именно благодаря Юрию Егоровичу в деревне долго сохранялись рабочие места. 24 марта 2005 года Ю. Е. Тимашкова не стало. Его кончина повлияла на дальнейшую жизнь деревни.
Сначала закрылась школа - выросли дети, некому стало учиться. Клуб и медпункт отдали под квартиры. Закрылся магазин, автобус стал ходить раз в неделю. Сократилась численность сельского населения. Перестали существовать соседние деревни. Работоспособное население перебиралось ближе к местам работы, старики уезжали к детям в города, кто-то перебирался в райцентр, а кому деваться некуда, оставались доживать в родных местах. В 2007 году автолавка стала приезжать раз в неделю, хлеб приходилось покупать до следующего ее приезда. А нынче весной кому-то надо было поджечь сухостой, пострадала водонапорная башня, и остались люди без воды. 70-80-летние старики вынуждены были за полкилометра ходить к единственному сохранившемуся колодцу на другом конце деревни.
Опустела деревня окончательно. Только летом можно застать здесь двух-трех старых жителей. Поэтому и удалось мне побывать в доме Екатерины Васильевны Тимашковой, приехавшей сюда на лето. Хозяйка встретила радушно, рассказала о своей нелегкой судьбе. На вопрос, не страшно ли одной ночевать в безлюдной деревне, пожала плечами:
- Кому я нужна? Лихих людей не боюсь. Брать у меня нечего. Родные из города часто навещают. А мне здесь привычно. Все-таки родной дом, родная земля…

Лариса Никитина.
Фото автора
и из семейного архива Тимашковых.