Вечером зазвонил телефон. Незнакомый женский голос произнес:
- Здравствуйте. Это Наташа Сафонова (Тугина). Я обещала показать место захоронения летчиц в деревне Синьгаево. Мы сейчас в районе и завтра можем съездить, если вы не против.
- Конечно, не против! - обрадовалась я.
Мы договорились о времени встречи и попрощались до завтра.

Я уже и не надеялась, что поездка состоится. Наташа живет в Москве. Свое обещание она дала весной, но летом поездка не получилась, из-за длительных дождей дороги стали непроезжими. И вот осенью она снова приехала и тут же позвонила мне.
Мы познакомились, благодаря проекту «Книга народной памяти», который стартовал в газете «Новая жизнь» в начале 2018 года. После публикации воспоминаний Е. Ю. Гусевой (Гореликовой) о деревне Синьгаево Наташа откликнулась на нашей страничке в «Одноклассниках». На одной из опубликованных фотографий она узнала своего отца.
- Эти фото так ценны, навевают прекрасные воспоминания о детстве! Так хочется снова окунуться в те самые лучшие годы, оказаться с самыми родными и любимыми...- писала она.
Лидия Гусева в ответ на воспоминания своей однофамилицы написала, что в Синьгаеве в «монашках» (так называют ближайший лес) погибли две девушки-летчицы (одна из них Юсупова или Исупова из Уфы). Школьники из Яблоновской школы во главе с учительницей Александрой Константиновной Ивановой ухаживали за их могилой. Александра Константиновна разыскала родственников одной из летчиц, переписывалась с ними, они из Уфы приезжали на могилу.
Прочитав это, Наташа ответила, что хорошо помнит захоронение и готова показать, где оно находится.
Итак, через Ивановку, Любунь и Снопот по краю кукурузного поля мы едем на Синьгаево. Дорога становится все более изрезанной, колеи все глубже. Наконец, машина встала. Дальше пошли пешком. До Синьгаева еще километров пять.
Мы с Наташей коротаем время в дороге за разговорами. Она с удовольствием рассказывает о местах, где родилась, где прошло детство.
- Деревня располагалась по берегам реки. С этой стороны, где мы идем,- рассказывала она, - было всего несколько домов, в том числе наш, то есть Сафоновых, и Курачевых, моей тети по отцу. Речка протекала неширокая и очень чистая. Мы в ней белье полоскали. Большая часть деревни находилась на той стороне. Мы через речку переходили по самолетному крылу, положенному со времен войны. На берегу у нас был колодец. Отец сам его выкопал, обложил кирпичом. Вода в колодце родниковая, холодная и очень вкусная: пьешь и напиться не можешь.
Отец был мастером на все руки. Мама растила четверых детей, занималась хозяйством. А у Курачевых было семеро детей и тоже большое хозяйство. Держали коров, свиней, всякую птицу. У некоторых жителей деревни имелись лошади. На них пахали. Родители скопили денег и купили новый дом в Болве.
Впереди показалась крыша старого дома.
- Вон, вон Синьгаево, - радостно воскликнула Наташа, - это дом моей тети.
Чтобы подойти к дому поближе, пришлось пробираться сквозь травяные джунгли, где переплелись заросли крапивы в рост человека, малины, тысячелистника. Да к тому же под ногами то и дело возникали ямы, выкопанные копателями в поисках металла.
Дом Курачевых встретил пустыми глазницами окон, сквозь которые был виден остов русской печки с ярким орнаментом.
От дома Сафоновых остались две стены. Крыша провалилась. Наташа радовалась каждому кустику, каждому уцелевшему цветочку. Видно, уехав отсюда, она тосковала по своей малой родине, мучилась ностальгией по родным местам, где прошли лучшие годы жизни.
- Давайте поищем колодец,- попросила она, - так пить хочется.
Бутылка с водой была в рюкзаке, но всем хотелось отведать родниковой воды. Однако как мы ни старались, колодца не нашли. Река, когда-то прозрачная и чистая, теперь разлилась и покрылась слоем ряски и тины, вода казалась стоячей. По-видимому, бобры сделали запруду.
- Похоже, колодец затоплен, - вздохнула Наташа.
Побродив еще по разрушенной усадьбе, она повела нас к «монашкам». Так местные жители называли лес, в котором располагался женский монастырь. О том, что здесь когда-то кипела жизнь, говорят старые одичавшие плодовые деревья, полянки садовой земляники, огромные малинники да старые каменные фундаменты, почти совсем вросшие в землю.
- Вот от этого дерева дорога идет на «монашки», - указала Наташа на вековую липу, возвышавшуюся над лугом.
Она уверенно повела нас по дороге, рассказывая о том, что здесь на лугу они детьми пасли коров, а взрослые спорили за каждый метр луговины. Всем было нужно сено, и трава выкашивалась по всей округе. Дорога вела к лесу.
- Здесь должна быть просека, а справа от нее находилась могила, - сказала Наташа, вглядываясь в очертания леса.
Просека, конечно, заросла, но деревья слева и справа от нее стояли высокие и старые, а на просеке «толпилось» мелколесье. Мы вошли в лес, и наша провожатая быстро зашагала вперед. Мы за ней еле успевали. Через минуту раздался ее радостный голос:
- Нашла, нашла!
Подойдя ближе, увидели могильный холмик, остатки оградки из штакетника, деревянный обелиск, опиравшийся на обломок ствола березы, торчащий из земли. Видимо, девушек похоронили под березой. Дерево сломалось от ветра или от старости, остался только обломок высотой чуть больше метра. Он-то и не давал обелиску упасть.
Кругом пронзительная тишина. Даже ветер не шуршал листьями над головой. Мы стояли, склонив головы, и молчали.
- А знаете, я любила сюда приходить, - тихо сказала Наташа. - Иду бывало из школы, нарву букетик полевых цветов, положу на могилку, сяду рядом. И так мне хорошо, спокойно.
Она присела и погладила ладонью кустик земляники, выросший на могильном холмике. Постояв у священного обелиска, мы поклонились праху тех, кто под ним лежал, и вышли на дорогу.
- У меня такое чувство, будто сделала очень важное, большое дело, - улыбнулась Наташа.
- Не просто большое, святое, - поправил ее спутник Николай.- Помнить тех, кто отдал жизнь за то, чтобы мы сегодня жили, дышали - наша святая обязанность.
Настроение было замечательное, и мы решили посмотреть озеро, которое находилось неподалеку. Удивительно, что делает время там, где в дела природы не вмешивается человек. На месте озера оказалась ровная, как стол, покрытая травой поляна, сохранившая очертания озерных берегов. Лишь вдали поблескивала узкая полоска воды, напоминая о том, что когда-то здесь было озеро.
- Мы же здесь купались. Оно глубокое было. Я до дна не доставала, - ахнула Наташа.
Исчезновение озера нас не очень огорчило. Мы увидели замечательные места, нашли могилу летчиц. Наташа Сафонова, словно на машине времени, перенеслась в свое детство. Каждому человеку нужно место, куда можно вернуться. И это действительно так. Куда бы мы ни пошли, куда бы ни уехали, нас всегда будет тянуть домой. Люди, чьи родные деревни исчезли с лица земли, ощущают боль утраты. И несмотря ни на что, их тянет в родные места, пусть одичавшие, заброшенные, но такие желанные.
Дом - слово многозначное… Это семейный очаг, символ надежности и безопасности, уюта и тепла, пристанище души, потому что красота и тепло дома тесно связаны с красотой души его хозяев. И если человек помнит свою малую родину, свое детство, родных и близких, его не изменит ни время, ни мода, ни окружающие люди. Эта память поддержит его в трудные минуты жизни.
Лариса Никитина.
Фото автора.
P.S. В связи с тем, что захоронение летчиц теперь оказалось в заброшенной деревне, его дальнейшая судьба решается на муниципальном уровне с подключением всех необходимых инстанций.